|
Глава одиннадцатая
1
Дивизию ввели в бой в начале июля. Развернули ее фронтом на юг,
и пошла она брать Красногородское, а от него, обойдя "Пантеру",
стала продвигаться к Латвийской ССР.
В представлении разведчиков Латвия была настоящей Европой, "заграницей",
а перешли после трехдневного гула артиллерии и штурмовиков речку
Лжа и ничего особенного не обнаружили. И речка обыкновенная, каких
форсировали немало, с поросшими высокой травой обрывистыми берегами,
и кусты, и поля, и леса за нею тоже самые обычные. Но скоро и в
другом убедились. После разбитых, сожженных и опустошенных деревень
Новгородчины и Псковщины нетронутый хутор увидели с большим садом,
ульями, добротными постройками для скота и ухоженным домом. Хозяйская
семья смылась, прислуга разбежалась, остался лишь один работник,
гомельский паренек, застрявший здесь с довоенных времен. Повел на
радостях в подвал, а там чего только нет. Под потолком висят домашние
колбасы и окорока, полки забиты шматками сала, сырами в виде прямоугольного
пирога с рельефными рисунками поверху, в бутылях и банках хранятся
фруктовые напитки, сиропы и компоты под сургучом, в бочках мед.
И все это на одну семью!
Устроили небывалое застолье, пробовали и то, и другое, и третье,
запивали холодными напитками и снова налегали. В разгар пиршества
вернулись дозорные, доложили, что в следующей деревне немцы организовали
оборону.
Первый батальон маленького капитана Демьянюка подошел, сунулся было
вперед, но попятился. Атаку решили повторить ночью, а разведчикам
поручили пробраться в тыл и побить побольше немцев, когда те отходить
начнут, а заодно и панику навести. До захода солнца прощупывали
в разных местах позиции врага, искали уязвимые места. Слева деревню
обтекал лес. Немцев в нем не было, но подходы к нему и сам лес были
густо заминированы.
- На каждом шагу "злодейки",- доложили Тинибаев и Андрейчук.
- Вы там лазили, вам и проход делать,- приказал Шарапов.
- Добро, лейтенант. Мины наспех натыканы, у некоторых даже уголки
видать. Не подорвемся, пройдем,- заверил Андрейчук.
Июльский день умирал медленно и неохотно. Часов до десяти гуляло
на небе солнце, потом начались затяжные вечерние сумерки. Еле дождались,
пока мгла надежно укрыла землю. Немцы беспокоились, все время пускали
ракеты. Слухачи поползли вперед с катушкой немецкого кабеля, по
нему след в след двинулись остальные. Прошли. За деревней разделились
на две группы. Одна, во главе со Спасских, осталась для удара во
фланг, свою Шарапов увел дальше, чтобы перекрыть дорогу.
В назначенное время зачастили "сорокапятки", открыли огонь
"дегтяри" и "максимы", ночь засветилась строчками
трассирующих пуль, всполохами разрывов.
- Побегут! Не любят они ночью драться,- прокричал в ухо Шарапову
Гриха Латыпов.
Полуэкт тоже на это надеялся, но фашисты не отходили, сарай только
подожгли, чтобы светлее стало. План боя рушился. Лежать и ждать,
пока пехота выкурит немцев,- нечестно, и Шарапов поднял своих. Связи
со Спасских не было, но он тоже пришел к такому решению.
Ударили почти одновременно, и у фашистов началась паника. Одно дело
биться с противником, наступающим по фронту, и совсем другое, если
он вдруг в тылу появляется и неизвестно, какими силами. Снялись
немцы и спешно отступили через оставшийся открытым левый фланг.
Обычный ночной бой, каких провели немало.
Все целы, никого даже не царапнуло. Так считали, пока Бербицу Бахтин
не понадобился.
- Лейтенант, куда ты дел Васю? Опять "особое задание"?
- спросил у Шарапова.
- Да нет. Ребята, кто видел Бахтина?
Видели все: лежал у дороги, поднялся, побежал вперед, а дальше...
Пошли искать и нашли самого неуязвимого разведчика взвода Васю Бахтина
мертвым. Поверили в это не сразу. Пульс стали щупать, к дыханию
прислушиваться, искусственное делать. Убит! Скинули пилотки, подняли
над головами автоматы, до боли в пальцах нажали спусковые крючки
и не отпускали, пока не разрядили диски. Прибежал всполошенный командир
роты:
- Что тут у вас случилось?
- Бахтина потеряли!
Подняли, понесли Васю в деревню. Полуэкт шел, спотыкаясь, ничего
не видя перед собой и жалея, что бой уже закончился. Копившаяся
месяцами и годами ненависть к фашистам переполнила сердце и искала
выхода. За автомат бы снова взяться и бить, бить, бить. С того поиска,
где лежал Вася у проволоки, притворяясь раненым, даже раньше, когда
ходили на дзот у Зарелья, не чаял он души в Бахтине, надеялся на
него, как на себя. На самые опасные дела Вася всегда сам напрашивался:
"Поручи мне, командир, сделаю". Он прикинет - и другие
справятся, Бахтина поберечь бы надо, впереди еще посложнее дела
будут, но как-то надежнее, если Бахтин сам пойдет. В умелость его
верил и в везучесть необыкновенную...
- Разведчики, где ваш лейтенант? К начальнику штаба его,- дошел
до сознания Полуэкта голос связного.
Пошел за ним, думая о том, что же и как он напишет Марии Ивановне
- матери Васи в деревню Косаряна, как оправдается перед ней за смерть
сына, где взять на это сил и мужества?
Цыцеров дал приказ вести полк на север, на приграничную станцию
Пундуры.
- У нас Бахтина убили,- выдавил из себя Полуэкт.
- Бахтина?! Да как же так?
- Пока не похороним, не пойдем.
- Без вас управимся,- рассердился начальник штаба.
- Нет, товарищ капитан, своих мы хороним сами. И так твердо выговорил
эти слова Полуэкт, что готовый взорваться Цыцеров уступил:
- Пусть так. Меня позовите, когда все будет готово.
- Есть!
Землю копали ожесточенно и молча. Тело завернули в плащ-палатку,
бережно опустили, бросили по горсти земли. Могилу засыпали медленно
и тоже бережно, словно боялись причинить Васе боль, сокрушаясь,
что нет времени сделать гроб и похоронить Бахтина по-настоящему.
Столбик с дощечкой и надписью на ней установили, дали салют и потянулись
вслед за Бербицем. Не выдержал Миша, пошел, потом побежал, чтобы
никто не видел его лица и содрогающихся плеч.
2
Перед Пундуры снова копали могилу. Проходили мимо мельницы, грянул
выстрел, и упал, сраженный пулей, недавно прибывший во взвод разведчик
Скворцов.
Злые были ребята, остервенелые. Двое убитых за несколько часов!
С ненавистью разглядывали станцию - кого она еще унесет?
Шарапов достал карту. Речка перед станцией обозначена, Утроей называется.
Не видно ее, в кустах, наверное, прячется. С правой стороны, от
Острова, повозка приближается. Машина ее обогнала. Еще дальше автобус
показался. Его решили перехватить, вдруг штабной, да еще с документами?
Бегом к речке, переплыли, подпустили поближе и - короткими очередями
по скатам, а автобус идет себе, только газу поддал. Еще больше озлились,
мазилами друг друга пообзывали и скорее на станцию. Две очереди
навстречу. Все стволы на звук - там перестали стрелять.
Мокрый, задыхающийся, ворвался Шарапов на вокзал. В кабинете за
столом пожилой человек, рядом девица в черном. Не обрадовались,
но и не испугались. Не давая опомниться, вопрос в лоб:
- Немцы на стации есть?
- Нет,- отвечает девица.
- Кто стрелял по нам?
- Охранники, должно быть.
- Сколько их?
- Всего четверо,- скользит улыбка по лицу девицы.
Начальник станции молчит. Не понимает? Шарапов скосил глаза на раскрытый
журнал. Записи в нем на русском.
- Вы ведете журнал?
- Я.
- Так какого черта не отвечаете? Есть поезда на подходе?
- Есть,- подтвердил после небольшой паузы.- От Резекне идет на Остров.
- Какой? - продолжал напирать Полуэкт.
- Воинский эшелон. Без остановки.
- Когда?
Начальник станции посмотрел на часы:
- Минут через двадцать - двадцать пять. Следом идет бронепоезд.
- Вот как?! Предупреждаю: если врете, разговор с вами будет короток.
Гражданских много на станции?
- Ушли.
- Немцы поблизости есть?
- Ремонтная рота стоит в трех километрах по дороге на Балтинаву.
Больше никого.
- Теперь слушайте меня: никуда не звонить. Если позвонят вам, отвечайте,
но о нас ни слова. С вами останется наш товарищ,- кивнул на Бербица.-
Он знает и немецкий, и латышский.- Соврал, не моргнув глазом, Полуэкт,
а Бербиц согласно покивал головой.- Вам тоже придется побыть здесь,-
сказал девице в черном.
На улице вопросительно посмотрел на разведчиков:
- Слышали? Как нравится?
- Если остановится, съедят заживо.
- До этого, думаю, не дойдет, а заваруха крепкая может быть. Олег,
давай со своими на дорогу к Острову и окопайтесь как следует, а
мы дома осмотрим, не прячется ли там кто-нибудь.
Спасских ушел, а дома осмотреть не удалось. Появился, как из-под
земли вынырнул, комбат-1, капитан Демьянюк, сказал, что поезда надо
пропустить - их дальше встретят.
- А ты иди со своей группой вперед. Если что сорвется, подорвете
полотно. Противотанковые есть?
- Всегда с собой.
- Ну и добро. Всем замаскироваться, ни одного чтобы не видел,- отдал
приказ прибывающим ротам.
- Бербиц на вокзале начальника станции сторожит. Смените его, а
то у меня всего восемь человек осталось,- попросил Шарапов.
- Ладно, догонит вас Бербиц. У него ноги длинные.
Тропкой по левой стороне полотна пробежали с полкилометра, укрылись
за сложенными на лето деревянными щитами. Вылили воду из сапог,
портянки перемотали. Пока поезда нет, перекусить решили - со вчерашнего
пиршества на хуторе маковой росинки во рту не было,- достали сухари
да тут же обратно в мешки побросали. Впереди станции пушкари прямо
на рельсы устанавливали "сорокапятку"! Другой приказ пришел?
Биться решили? Узнавать об этом некогда - с другой стороны дымок
показался. Закрутили головами: на поезд - на пушкарей, и снова на
поезд. А пушкари снаряды подтаскивают, пушчонку свою на дорогу нацеливают,
и никто их не прогоняет.
Машинист из окна выглядывал и артиллеристов, конечно, видел, но
ход не сбавил, раздавить, видно, решил, а они чего-то тянули. Три
вагона мимо разведчиков проскочили, тогда только выстрел раздался.
Сноп искр из паровоза, будто клюкой по большой головешке ударили.
Скрежет металла, лязг буферов, грохот небывалый. Головы в землю
- думали, состав на них повалится, но он поспотыкался, поспотыкался
и встал. Полураздетые немцы из передних вагонов высыпали, ничего
спросонья понять не могут, по лесу строчат. Из автоматов по ним,
гранатами по ним - загнали на другую сторону полотна. Там немцы
опомнились, огонь открыли. Автоматов у фрицев в десять раз больше,
всех бы перерезали, если не щиты. Пушка тоже стреляет, осыпает укрытие
разведчиков осколками. Не знаешь, откуда и смерть ждать.
Батальоны на станции в цепи развернулись, в наступление пошли. Мало
снарядов, так еще и пули от своих полетели. Надо отходить, неизвестно
только, как и в какую сторону. Позаглядывали в придорожную канаву:
прямая, узкая, мазута в ней до черта и перекладины поверху. Ни идти,
ни ползти, а выхода иного нет. Попрыгали, к своим на полусогнутых
начали пробираться. Выскочили из канавы перед "сорокапяткой"
и увидели около пушки Демьянюка. Светлые голубые глаза комбата налиты
кровью.
- Почему стрельбу открыли? Кто приказал? - кричит, размахивая пистолетом
перед носом артиллеристов.
- Сержант, командир расчета.
- Где он? Пристрелю, как собаку!
- Убег от греха подальше. Не знали мы... Думали как лучше.
Всего и дел: прозевали пушкарей, не предупредили вовремя, а командир
расчета инициативу проявил.
Увидев перевязанного разведчика, Демьянюк еще больше рассвирепел:
- У меня впереди люди были! Вы же их всех могли перебить, мать вашу
так-перетак... Вот полюбуйтесь на свою работу!
Всегда спокойного, выдержанного Демьянюка не узнать. Не удалось
сорвать злость на сержанте, на разведчиков накинулся:
- Вы почему здесь? Я где приказал вам быть?
Только вырвавшийся с ребятами из лап смерти Шарапов из последних
сил сдерживает себя, отвечает с иронией:
- Не захотели умирать попусту и без "музыки",- щелкает
вхолостую затвором автомата.- На заправку прибыли.
Комбат бешеные глаза на него в упор, всем телом к нему. Шарапов
своих тоже не отводит, и Демьянюк приходит в себя, бросает пистолет
в кобуру, говорит, отворачиваясь:
- Ладно, идите заряжайтесь.
На станции никого. Повозки стоят неразгруженные, противогазы валяются
в кучи сваленные, шинели. Один начальник штаба на станции и четыре
автоматчика с ним. Бегом к нему:
- Где заправиться?
- Вон за сараем кухня стоит. Там и боепитание. По диску набили,
за вторые принялись - Цыцеров появился:
- Немцы со стороны Балтинавы прут! Иди отбивай!
Началось! И здесь они будут в каждой дыре затычкой. Набили карманы
патронами, два ящика "лимонок" расхватали и бегом на западную
окраину станции, к домам, которые не успели осмотреть. Цыцеров своих
автоматчиков подослал. Стало одиннадцать человек.
За домами поле с некошеной травой. Немцы идут в полный рост. Воротники
френчей расстегнуты, рукава загнуты, автоматы на изготовку, но молчат.
Непобедимым видом хотят запугать. Откуда их принесла нелегкая? Из
эшелона не могут быть... Ремонтная рота, о которой говорил начальник
станции? Ну, с этими как-нибудь...
Дома к наступающим глухими стенами обращены. Из окон не постреляешь
и на чердаки не заберешься. В прогалах между домами придется становиться.
Обзор будет неполный, но можно перекрывать друг друга. Еще бы человек
пять для резерва... Оглянулся на станцию и понял, что помощи ждать
неоткуда. Объяснил ребятам план боя, разослал по местам и предупредил,
чтобы без команды не стреляли.
Немцы близко, а это еще что? Вгляделся и ахнул: между цепью и домами,
параллельно им, стадо свиней шествует. Рядом все грохочет и рвется,
а они идут себе как ни в чем не бывало.
Цыцеров кричит, чтобы огонь открывали. Цыцерова понять можно: он
не о себе беспокоится, а о том, чтобы полк между двух огней не оказался.
Полуэкт же видит, что начинать пальбу и раньше времени обнаруживать
себя невыгодно. Надо ближе подпустить.
- Не стрелять! - предупреждает своих, а автоматчикам даже кулаком
грозит, чтобы те ему обедню не испортили.
- Огонь, Шарапов! Огонь! - пуще прежнего кричит начальник штаба.
- Не стре-лять! - запрещает Полуэкт, отменяя команду старшего и
по положению, и по званию, и сосоображая, что должен подпустить
немцев на верный бросок гранаты и на прицельный огонь автоматов,
ошеломить, сбить спесь сразу, иначе сомнут.
Нервы и у него на пределе, самому не терпится открыть огонь. "Чего
орешь? - злится на Цыцерова.- Мне здесь виднее, что делать".
Еще подпускает, не сводя глаз с совсем уже близких немцев, выбирает,
где они идут погуще, и нажимает на спусковой крючок. Все автоматы
вцепились в наступающих. Из-за боя у эшелона их едва слышно, но
резанули хорошо и, самое главное, неожиданно. Ни один не устоял,
все в траву попадали.
- За Бахтина и Скворцова! Гранатами! Хорошо, что "лимонками"
запаслись. Осколки у них летят далеко, под их разрывами долго не
належишь.
Вскочили ремонтники и назад понеслись, а цепь редкой стала, словно
гребенка с выломанными зубьями.
Отбежали метров на пятьдесят, залегли. Но радоваться рано, еще пойдут.
Два пулемета у немцев оказались. По чердакам прошлись - не разобрались,
откуда по ним стреляли, потом по домам стали бить. С такого близкого
расстояния пули стены насквозь пробивали. Пришлось за торцами домов
укрываться и диски одновременно заряжать.
Поднялись немцы. Пошли. Но уже под прикрытием пулеметов, с изрыгающими
огонь автоматами. На этот раз раньше начали их выкашивать и гранатами
забрасывать. Не отходят, вперед ползут, а патроны снова на исходе
и гранат почти не осталось. Оглянулся Шарапов - кто-то на помощь
спешит. Вгляделся и узнал командира первой минометной роты светловолосого
и рослого капитана Якимова со связистами. Сколько раз Якимов выручал
разведчиков, помог и на этот раз. Как начали мины на поле чечетку
отбивать, так и попятились немцы, а Якимов их все подгонял и подгонял,
пока с глаз не скрылись.
- Цыцеров приказал тебе здесь оставаться. Патроны доставят,- сказал
Якимов Шарапову и ушел разворачивать батарею для стрельбы по другой
цели.
У домов отбились, а у эшелона бой затянулся. Бронепоезд подошел,
стал тяжелыми бить. Пришлось командиру дивизии полковнику Песочину
еще один полк на помощь посылать, и дрались за эту маленькую, вдрызг
разнесенную бронепоездом станцию трое суток без перерывов и перекуров.
Имела, видно, она какое-то большое значение в планах командования,
не поскупилось оно на награды и вручение их не. задержало. К двум
"Звездочкам" Шарапова - вторую он получил за зимнюю кампанию
- прибавился орден Отечественной войны II степени.
После Пундуры жестокие бои были в лесах перед Балвами. Думали, что
и город гитлеровцы будут удерживать, а сходили, проверить - пуст,
даже заслонов нет. Шарапов сияет, докладывая о такой удаче Ермишеву,
а командир полка не верит:
- Иди, еще раз убедись, прежде чем докладывать. Американцам они
города даже по телефону сдают, а мам - не слышал что-то.
Снова сходили - нет противника.
- Товарищ подполковник, как и раньше докладывал, немцы в Балвах
не обнаружены,-вытянулся Шарапов перед Ермишевым.
- Вы что же, второй раз там побывали? - раздался из темноты незнакомый
голос.
Шарапов глаза в угол палатки, а там генерал поднимается, идет к
нему.
- Виноват, товарищ генерал, не заметил вас.
- Вы на мой вопрос отвечайте,- прервал Полуэкта генерал.
- Так точно. Вторично все обшарили. Ушли немцы из города.
Генерал к Ермишеву развернулся:
- Так какого дьявола вы здесь прохлаждаетесь? Занимайте Балвы, пока
немцы не передумали.
И вот впереди Гулбене. Тоже оставят или организуют оборону?
Содержание
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
|
