Редактор: Елена Александровна Любимова

Не смотря на высокий уровень развития технологий управления обществом, все же именно действия номенклатурного аппарата, который остался у власти во всех новопровозглашенных государствах, определяли общий ход войны, а отнюдь не «миротворческие» войска. Однако вследствие высокого уровня коррумпированности этого аппарата он был легко управляем различными мировыми политическими центрами и миротворческие войска тут обеспечивали лишь общую поддержку. Война на Косово и Метохии 1998-99 года, являлась войной «управляемой». Так называемые «аналитики» различного толка, появившиеся в Сербии, на основании руководящей роли тамошнего номенклатурного аппарата делали, да и делают ошибочный вывод о том, что решение внутренних проблем данного аппарата предотвратит новый виток войны на Балканах.

Подобные поверхностные доводы служили одним из средств в так называемой «демократической революции» октября 2000 года в Белграде. Тогда в результате «взрыва народного гнева» был, свергнут «балканский палач» (согласно терминам западным СМИ) Слободан Милошевич.

Однако вскоре выяснилось, что революция финансировалась различными иностранными фондами (в первую очередь, Соросом), создавшими ряд так называемых «общественных» организаций». Из последних следует выделить студенческую организацию «Отпор» («Сопротивление»). Усвоив фразеологию и символы ныне практически усопшего «антифашистского движения», эта организация главной своей целью сделала молодежь. Поступала согласно инструкциям своих западных шефов, обучавших руководителей этой организации в центрах некоторых западных спецслужб. Эти центры находились на территории Венгрии, куда граждане Югославии могли тогда ездить без виз (правда после победы демократии визы для граждан Югославии, Венгрия все же ввела).

Выяснилось также впоследствии, что снимки сотен тысяч людей перед парламентом Сербии (когда этот же парламент был частично сожжен и разграблен «революционными массами») были не совсем правдивыми. К вечеру на этой же площади осталось всего десяток тысяч человек, которых легко могли разогнать несколько отрядов полиции. Впрочем, последняя, в первую очередь, силы госбезопасности, - что тоже выяснилось впоследствии, - имели тайный договор с руководителями разношерстной оппозиции о «сдаче» Милошевича. Также впоследствии, а именно после убийства «демократического» премьер-министра Зорана Джинджича 5 марта 2003 года в ходе полицейской операции «Сабля» выяснилось, что к данному договору имела отношение и местная мафия, тесно связанная с упомянутой «госбезопасностью.

Но, в общем-то, все это уже более-менее известно и о былых обещаниях всеобщего благоденствия и правового государства ныне никто не вспоминает. Старая власть, ввергшая Сербию в многочисленные неудачные войны была естественно тогда, в октябре 2000 года обречена и ничего конструктивного предложить не могла. К тому же большинство ее представителей быстро перешло на сторону новой «демократической» власти. Поэтому прошедшую революцию следует воспринимать как «операцию» все того же номенклатурного аппарата по сохранению своей власти, но уже под прямым покровительством Запада.

После окончания боевых действий в Боснии и Герцеговине в октябре 1995 года центр напряженности на Балканах и соответственно центр притяжения усилий Запада перекочевал на Косово и Метохию. Босния и Герцеговина, оказавшаяся под военно-политической властью Запада, была довольно быстро взята им под контроль путем политики сотрудничества с существующими номенклатурно-мафиозными структурами. В этих условиях даже Аль-Каида не пыталась нарушить данную договоренность, так как ей гораздо выгоднее было использовать существующее положение вещей.

Однако на Косово и Метохии тамошнее албанское население значительно отличалось от населения Боснии и Герцеговины куда большей культурной отсталостью и клановой закрытостью.

Если Босния и Герцеговина была все-таки страной европейской, хоть и весьма схожей скорее с Сицилией, то Косово и Метохия была областью азиатской, поэтому политика примененная Западом в Боснии и Герцеговине дала здесь совершенно иные результаты.

Былая социалистическая номенклатура в албанском обществе была свергнута как раз Белградом, который ввел прямое военно-политическое управление этой областью и облегчил вождям албанского сепаратистского движения разворачивание кампании гражданского неповиновения.

В результате этой кампании албанцы бойкотировали работу всего государственного аппарата и те представители местной номенклатуры, что остались на службе в государственном аппарате, со временем оказались на положении «предателей албанского народа».

Начавшаяся в 1998 году война выдвинула на первые роли в албанской среде уже командиров местных боевиков. Хотелось бы развеять мифы, созданные различными журналистами о каких-то независимых «полевых командирах». Вышеупомянутое выдвижение на первые роли командиров боевиков было процессом закономерным. Все албанское общество было ввергнуто в войну, и естественно, лучшие его силы проявляли себя в военной области.

Однако благодаря клановой системе довольно жестко соблюдалась преемственность и случайных людей тут не было.

Политика Запада по сотрудничеству с местными номенклатурно-мафиозными организациями на Косово и Метохии привела к тому, что произошло превращение по существу террористической организации УЧК (УЧК - по-албански Освободительная Армия Косово (Уштриа Члимитаре э Косовес), в чьем становлении участвовали западные спецслужбы вместе с исламскими моджахедами, в совершенно легальную политическую силу.

Эта сила заняла ведущие позиции в созданном Западом на Косово и Метохии государственном аппарате. На выборах больше всего голосов получило движение Ибрахима Руговы, опиравшееся на кадры, созданные в албанском сепаратистском движении до войны. Однако Запад обеспечил непропорционально большое влияние политическим движениям Рамуша Харадиная и Хашима Тачи, выросшим из рядов УЧК. В этом большую роль сыграло и то, что под командованием KFOR был создан так называемый Косовский оборонительный корпус (Kosovo Protection Corpus) приказом, подписанным 20 сентября 1999 года Бернардом Кушнером, руководителем миссии ООН по Косово – UNMIK (соглашение номер 1999/8). Согласно данному указу, численность корпуса определялась в 5 тысяч человек (из них 3 тысячи на постоянной службе и 2 тысячи резервистов). В его задачи входила борьба с последствиями природных и технических катастроф, задачи по поиску и спасению, восстановлению инфраструктуры и работа по разминированию. По большому счету, в перечень данных задач Кушнер мог вписать что угодно, вплоть до спасения утопающих и выращивания орхидей. Суть оставалась прежней – в том, что это было воинская организация с чинами, дисциплиной, учебно-боевой подготовкой и, естественно, оружием, в которую принимались лишь бойцы УЧК (по соглашению с командующим УЧК Агимом Чеку командующего KFOR британского генерала Майкла Джексона), которые получали право не только носить оружие и форму, но и получать весьма неплохие зарплаты.

Данный корпус имел штаб, которому были подчинены группы быстрого реагирования и охраны, инженерная, химической защиты, авиационная (вертолетная), тыловой поддержки, медицинская, связи, а также учебный центр. Штабу подчинялось и шесть региональных групп. Каждая из групп имела штаб, которому были подчинены подразделения: быстрого реагирования и охраны, инженерное, химической защиты, тыловой поддержки, инженерно-строительное, а также несколько, условно выражаясь, строевых подразделений, чья специализация вообще не была определена, но которые представляли собой все те же отряды боевиков на практике.

Таким образом, был сохранен костяк УЧК. Известно, что люди куда лучше сохраняют полученные на войне навыки, находясь на воинской службе или на службе в военизированных структурах и, таким образом, УЧК сохраняла свои кадры.

К тому же, невозможно определить точное число лиц, привлекавшихся к деятельности корпуса, в том числе к его учениям. Албанское общество было для постороннего закрыто системой клановых отношений, и кто, как и когда проходил обучение в данном корпусе, определить было невозможно, тем более из-за господства местной мафии в самом обществе.

Учебные центры корпуса обеспечивали постоянный приток свежих кадров из молодежи, а заодно и подготовку кадров для участия в новых войнах, развязанных УЧК в Южной Сербии и в Македонии, а вероятно и для иных войн (например, в Чечне). Следует учитывать, что в местную созданную усилиями UNMIK полицию боевики УЧК попали в большом количестве. Опробованная в Боснии и Герцеговине политика по «очистке» полиции от «военных» кадров на Косово и Метохии успеха не имела. Командование УЧК списки своих бойцов никому, естественно, не предоставляла, а после войны 1999 года албанцы могли выписывать себе документы на любое имя и фамилию, тем более что албанская мафия производство документов поставила на конвейер.

Практически, органы ООН и KFOR так и не смогли установить контроль над албанским обществом, и шефы УЧК и местной мафии (граница между которыми была весьма расплывчата) со временем сами стали контролировать обстановку в UNMIK. Делали они это как с помощью местного персонала, трудоустроенного их стараниями, так и пользуясь связями (нередко весьма тесными) с руководством международных органов власти. Постоянно меняющиеся чиновники ООН и офицеры KFOR не испытывали никакого желания вмешиваться в дела албанцев и предпочитали сотрудничать с шефами албанской мафии. Большая же часть рядовых «миротворцев» прибыли на Косово и Метохию зарабатывать деньги и не собирались рисковать ради кого-либо из местных – не важно, сербов или албанцев. Тут не было никаких иллюзий, ибо никто в здравом уме не стал бы рисковать жизнью ради «идеалов» миротворчества, в которые никто и не верил. Албанские вожди, имея большой опыт мафиозной деятельности (в основном в области наркоторговли) в Европе и Северной Америке, отлично знали, что движет дело в коридорах власти на Западе. Не стоит, поэтому удивляться, что Косово и Метохия стала крупнейшим перевалочным пунктом для наркотиков в Европе. Албанская мафия не только выращивала наркотики на Косово, но и получала их из Турции через более чем «прозрачные» границы Болгарии и Македонии. Дальше она распространяла наркотики с помощью своих связей во всей бывшей Югославии – как на Балканах, так и в Европе.

Вместе с тем, надо отдать ей должное, о создании «Великой Албании» она не забывала. Уже сразу после окончания войны на Косово и Метохии многие албанские боевики оказались в Чечне благодаря связям албанской УЧК, не только с чеченским движением, посылавшем своих боевиков в ряды УЧК, но и благодаря связям с чеченскими преступными группировками так же «работающими» в Европе и Турции – одной из ключевых стран в поддержке как чеченских, так и албанских боевиков.

Приход войск KFOR вовсе не означал «долгожданного мира», как нынче любят выражаться журналисты. Подписанный мир означал начало погромов и убийств сербов. Уже одно то, что Призрен немецкие войска входили совместно с вооруженными отрядами УЧК, могло дать понять сербам, что их ждет. С уходом югославской армии и полиции Сербии на Косово и Метохии власть перешла к УЧК, которая без суда и следствия убивала сербов, вне зависимости от возраста, десятками.

То, что на Косово и Метохии находилось около сорока тысяч военнослужащих международных сил KFOR, не играло особой роли. Войска KFOR, прежде всего, должны были защищать себя, а искать и разоружать отряды албанских боевиков они, естественно, не хотели. В конце концов, если почти сорокатысячная группировка ЮНА и несколько десятков тысяч местных и командированных полицейских сил не могли до начала марта 1999 года держать под надежным контролем Косово и Метохию, то по какой логике это могли сделать войска стран НАТО, чьи самолеты и корабли наносили удары по Югославии? В конце концов, албанская УЧК была союзником НАТО. В ходе авиаударов войска НАТО были дислоцированы в Албании (12300 человек) и в Македонии (16500 человек), препятствуя более глубоким ударам югославских войск по базам УЧК. Эти войска НАТО и составили основу вводившихся потом войск KFOR. Известно и несколько случаев прямой высадки спецназа США и Великобритании на территории, находившейся под контролем албанских боевиков уже в ходе авиаударов НАТО (в марте – июне 1999 года). Ожидать, что офицеры НАТО будут защищать сербов, не было никаких оснований. В конечном итоге, сербы, в особенности иные их не в меру ретивые политики, журналисты и различные деятели, годами сами прилагали усилия, дабы во всем западном мире о них была создана картина, как о варварах, ненавидящих этот западный мир. Может, этого Запад в какой-то мере и заслуживал, хотя, слушая иных сербских «шовинистов», приходилось задумываться о состоянии дел в государстве, разрешающем людям с явными психическими или морально-нравственными отклонениями выступать от его имени. Все хорошо в меру, а когда кто-то требовал бросать атомные бомбы (которых, тем более, у сербов и не было) на западные города и резать головы всем «западникам», как-то нелогично требовать защиты от тех же войск НАТО.

Конечно, командование НАТО отлично знало, что албанцы постараются сторицей отомстить сербам за понесенные ими унижения и убийства, тем более что и во время социалистической Югославии они, и так имея власть, стремились к полному уничтожению сербов. Тем не менее, албанцы получили целых три месяца «свободы рук», данных им командованием НАТО в соответствии со сроком сдачи оружия. Разумеется, албанцы после истечения трех месяцев сдавали всякое старье, и хотя иногда войска KFOR проводили операции по поиску оружия, все это было фикцией. Фикцией это было и потому, что практически все переводчики KFOR были местные албанцы, без чьей помощи им не на кого было опереться на местности.

Югославские спецслужбы имели все-таки сеть агентуры; естественно, а местные сербы их поддерживали. С приходом же УЧК вся эта сеть была разгромлена, и войска KFOR попали в ловушку, которую создало им их командование поддержкой явно террористической и мафиозной организации. Я не склонен оправдывать сербов и отрицать фактов многочисленных преступлений, совершенных ими на Косово и Метохии. Однако тут хотелось бы напомнить о последствиях этой политики для судьбы сербов на Косово и Метохии.

Не касаясь различного сорта общественных деятелей, политиков и журналистов, обсуждавших тогда Косово и Метохию и судьбу тамошних сербов, надо задаться вопросом – почему руководство спецслужб Югославии не предприняло должных мер по защите сербских интересов там? Нельзя, конечно, отрицать определенных усилий государства. В рядах уходящих с Косово и Метохии югославских войск шла достаточно активная вербовка военной безопасностью добровольцев, готовых остаться в сербских селах и поселках на Косово и Метохии. Естественно, оставались бы они в гражданской одежде, но с оружием. При должной организации силы местных сербов и таких добровольцев могли бы успешно противостоять албанским боевикам.

Другое дело, почему та работа, что была начата офицерами военной безопасности, оказалась неожиданно свернута буквально через пару недель после полного вывода югославских войск (17 июня 1999 года) с территории Косово и Метохии. Какая-то агентура военной безопасности осталась в сербских селах, однако, серьезным военным фактором она не была. Правда, Госбезопасность (ДБ) Сербии вела более активную деятельность, и в Косовскую Митровицу – крупнейший оставшийся сербский центр на Косово – годами посылались как различные сотрудники ДБ, так и просто переодетая в «гражданку» полиция (в том числе, проштрафившаяся). Это сыграло большую роль в сохранении северной части Косовской Митровицы за сербами и тем самым сохранения и соседних к ней общин Лепосавич, Зубин поток и Звечани, образовавших своеобразный сербский плацдарм на Косово, граничащий с Сербией (в районе общины Рашки).

Это дало возможность тамошним сербам получить свой центр на Косово, и туда приехало немало сербских беженцев из других районов Косово и Метохии.

Однако, в остальных сербских «анклавах» - в поселках Штырпце, Гораждевац, Грачаница, как и в еще нескольких десятках сел, разбросанных в районах Гнилане, Косовской Каменицы, Урошевца, Вучитырн, Ораховца, Истока и Клины, местные сербы были оставлены в одиночестве. Хотя они имели какую-то собственную самооборону, но в большей мере они были вынуждены полагаться на войска KFOR, разместившие свои посты по сербским селам.

Большие надежды возлагали тамошние сербы на приход российских войск. Сербское население Приштины встречало российских десантников как «освободителей». Однако вскоре выяснилось, что вопреки обещаниям сверху, не было предусмотрено создание российского сектора на Косово и Метохии. Вместо этого российский контингент был размещен по различным секторам войск стран НАТО (американский сектор с центром в Гнилане (база «Bondsteel»), британский сектор с центром в Приштине, французский – с центром в Косовской Митровице, итальянский – в Печи и немецкий – в Призрене). Что касается занятия аэродрома Слатина под Приштиной, то оно произошло по договоренности с сербской стороной. Колонна из состава российского контингента в Боснии и Герцеговине проследовала к этому аэродрому через территорию Сербии. Занятие аэродрома едва не вызвало вооруженное столкновение российских войск с британскими войсками, имевшими приказ на открытие огня. Лишь отказ американцев поддержать британцев предотвратил столкновение. Учитывая то, что российские войска после этого были размещены по секторам войск НАТО в подчиненном положении (так же как войска «остальных» государств), возникает вопрос – к чему был риск? Ведь политическое руководство России знало о том, что российским войскам Слатину не удержать, и вскоре здесь появились британцы, а затем и солдаты других контингентов. Если югославская армия не успела вывезти оттуда какие-то запасы, то это не причина для пролития крови солдат российской армии. Другое дело, если бы россияне, как и предполагалось, получили весь север Косово как свой сектор с городами Косовская Митровица, Приштина и Гнилане. В таком случае «игра стоила бы свеч», и нет смысла объяснять, что весь этот сектор был бы плацдармом России и порядка там было бы куда больше, что весьма быстро бы обнаружилось, так как УЧК здесь была бы ограничена в действиях. Конечно, предотвратить возвращение албанцев, в том числе вооруженных, в свои дома российские войска не могли бы и не имели права, но вот воспрепятствовать боевикам УЧК убивать сербов и жечь их дома они сумели бы. Пользуясь поддержкой сербов, они были бы в состоянии контролировать территорию своего сектора. Ни в какой помощи НАТО российский контингент здесь бы не нуждался, так как Косово и Метохия продолжали оставаться территорией Сербии, несмотря на «временное» управление UNMIK. Сербия была бы прямо заинтересована в сохранении российского сектора при любом правительстве. Однако российского сектора на Косово и Метохии так и не возникло, и те сербы, что пели и плясали при входе российского контингента в Приштину, вскоре были вынуждены бежать из города, дабы не разделить судьбу иных своих сонародников (по сербским данным, около трехсот сербов было убито албанскими боевиками).

Сербов по Косово и Метохии к июню 1999 года жило достаточно, чтобы считать этот край многонациональным.

Так в Приштине жило около двадцати тысяч сербов (20% от населения Приштины), в Призрене восемь тысяч, в Косовской Митровице десять тысяч, в Каменице тысяча семьсот, в Гниланах шесть тысяч.

Сербская сторона в данном случае имела полное право требовать выделения территории населенной сербами в отдельные общины (административные образования в бывшей СФРЮ). Косовская Митровица, Гнилане, Зубин Поток, Звечани, Лепосавич, Подуево могли бы в таком случае послужить центрами новообразванных кантонов, которые предлагались сербской стороной.

Казалось, если только в период с июля по октябрь 1999 года было убито, согласно данным UNMIK 348 сербов, а около трех тысяч сербских домов было сожжено, то само международное сообщество должно было согласиться на это.

В конечном итоге, если после войны 2003 года в Ираке западные специалисты предпочитали жить в охранявшихся частными охранными компаниями христианских районах, то неясно, почему от сербов требовалось жить совместно с албанцами.

Однако международное сообщество закрыло на все это глаза и силой «интегрировало» сербов в албанскую среду. Делалось это достаточно просто – от сербов требовали принять «европейские» правила, «забывая» при этом что речь шла не о фламандцах и валлонах, а о сербах и албанцах. В конечном итоге даже экономика была централизована и по сути отняв у сербов крупнейшую ТЭЦ Обилич местным сербам за неуплату счетов директор KEK (Косовской энегетической компании) Джон Эшли отключал электричество, вынуждая их идти на договоры с албанцами. Формально это было правильно, только неясно по какому праву государственная ТЭС Обилич стоившая сотни миллионов долларов безвоздмездно передавалась албанцам, которые до войны не считали нужным во многих районах даже устанавливать счетчики за электричество.

Таким образом, к концу 1999 года из двадцати тысяч сербов в Приштине осталось несколько сот охранявшихся войсками KFOR в своих домах и квартирах. Все это уже известно, и достаточно много написано критики в адрес российской дипломатии, и критики нередко справедливой. Однако в данном случае хотелось бы задаться вопросом - а почему же руководство Югославии согласилось подписать договор о прекращении огня, не поставив главным условием создание российского сектора на Косово и Метохии? Как выяснилось после войны, особо большого ущерба бомбежки НАТО не принесли. Хотя причиной тому было отсутствие приказа командования НАТО для массовых ударов по югославским войскам, вряд ли бы НАТО стал обострять отношения с Россией из-за создания российского сектора. Может быть, вывод войск произошел бы не 17 июня, а пару неделями позже, но это не только бы сохранило сербам часть Косово и Метохии, но и предотвратило бы создание там албанской государственности. Предотвратило бы это и войну 2000-2001 года на юге Сербии.

В конце концов, тем же сербским спецслужбам отлично было известно, что местных сербов ждет весьма печальная судьба после прихода туда боевиков УЧК. Они ведь отлично знали, что творилось на Косово и Метохии с марта по июнь 1999 года. Ведь тогда в югославских войсках оказалось много людей, просто потерявших контроль над собой, либо занимавшихся бандитизмом под патриотическими лозунгами. Ожидать, что албанцы с их развитым чувством мести забудут тысячи своих убитых (об избиениях, ограблениях и изнасилованиях не стоит и вспоминать), не было никаких причин. Поэтому подписанным договором югославское руководство просто пожертвовало сербов Косово и Метохии как собственно и свой суверенитет.

Представители же Запада не просто знали, что сербов ждет, но и планировали свои действия, исходя из заранее известного им грядущего террора УЧК на Косово и Метохии. Так Мадлен Олбрайт открыто заявила, что после Второй Мировой войны немцы, изгоняемые из стран Восточной Европы (ныне спешащими в союз с этими же немцами) пережили не менее трагическую судьбу, чем сербы. Но для Олбрайт это было вполне приемлемо. В конце концов, раз для тогдашней американской администрации Клинтона, чьими влиятельными сотрудниками были Холбрук и Олбрайт, изгнание около двухсот тысяч сербов из Республики Сербской Краины (из Книнской Краины) в начале августа и Западной Славонии в начале мая 1995 года было вполне приемлемо, то почему бы это не могло быть приемлемо в отношении свыше двухсот тысяч человек (как сербов, так и представителей других национальностей, в первую очередь цыган), изгнанных из своих домов в Косово и Метохии албанцами.

То же самое относится и к британскому, французскому и германскому правительствам, чьи внешнеполитические интересы в 1999 году на Балканах представляли практически те же люди, что и в 1995 году.

Нет никаких оснований считать, что эти люди настолько глупы, чтобы не понимать, что раз в 1995 году цивилизованная Хорватия выгнала почти всех сербов в ходе своих операций, то ни один серб не может рассчитывать на защиту вчерашних албанских боевиков.

В конечном итоге, террор, проводимый боевиками УЧК не был бессмысленным. Так, например этот террор дал возможность администрации UNMIK взять под свой полный контроль всю эту достаточно развитую экономику Косово и Метохии, в особенности ее рудник Трепча, где находились большие запасы цветных металлов (в первую очередь свинец, цинк, медь), каменного угля, а также ТЭС в Обиличе, снабжаемую этим углем. Интересна история с ТЭС в Обиличе, бывшей до войны одним из главных источников электроэнергии для Сербии. Эта ТЭС, как и вся электросеть Сербии, включая ТЭС в Обреновце и ГЭС Джердап, входили в государственную компанию ЕПС (электропривреда Сербии – электроиндустрия Сербии). С данной компанией в 1996 году вела переговоры британская компания “British Power” о возможности ее «приватизации». Однако в ночь с 27 на 28 января было принято неожиданное решение правительства Сербии о снятии с должностей всего руководства ЕПС (ЭПС). При этом данное решение правительства Сербии неофициально связывалось с отказом от сотрудничества с британцами и началом новых переговоров с германскими компаниями RWEE и Круп. Интересно также, что с тогдашними правительствами, как Сербии, так и Республики Сербской и Черногории в области продажи «излишков» электроэнергии сотрудничала британская компания EFT, принадлежащая правда сербским предпринимателям Воину Лазаревичу и Вуку Хамовичу. То, что тогда все эти правительства выступали с, казалось бы, различных политических позиций, дело не меняло, - правительство РС находилось в руках СДС Радована Караджича, правительство Черногории - в руках ДПС Мило Джукановича, а правительство Сербии находилось под контролем СПС Слободана Милошевича. Таким образом, не представляется удивительным то, что ТЭС в Обиличе оказалась после 17и июня в британском секторе KFOR, и именно британцы стали управлять ее работой. Вряд ли они имели какие-либо проблемы с албанцами, тем более что вопросы подотчетности тут не возникали. Сербов же на работе в ТЭС не осталось, но, правда, тут возникли неожиданные проблемы для британцев. Оказалось, что для ТЭС стало не хватать специалистов, ибо до прихода KFOR все инженеры были сербы. Однако вопрос достаточно быстро решил наем специалистов в Хорватии, которым, однако, приходилось остерегаться говорить на улицах, так как албанцы не могли понять нередко, что хорваты говорят на одном языке с сербами. Это может показаться анекдотом, но мусульмане – «бошняцы», и хорваты, нанимаемые на различные работы международными организациями на Косово и Метохии (вследствие отсутствия у албанцев квалифицированных кадров в достаточном количестве, например, по разминированию), попадали нередко в весьма неприятные ситуации. Так, одного из мусульманских деминеров едва не убили на рынке, а второму пришлось убегать в минное поле, так, как албанцам было не понять, почему «бошняк» говорит по-сербски. В конце концов, что говорить о них, когда один работник UNMIK Валентин Крумов, болгарин по национальности, был убит 11 октября 1999 года в Приштине, потому что разговаривал по мобильному телефону по-болгарски, что показалось некоторым албанцам сербским языком.

Вряд ли в таких условиях сербским специалистам в ТЭС в Обиличе можно было остаться на своем рабочем месте. Показательно и то, что фабрики и заводы, построенные на Косово и Метохии, прежде всего Сербией, без всякого выкупа попали под власть UNMIK. Последний, совместно с позднее сформированными албанскими органами власти (представители местных сербов играли в так называемом «парламенте Косово» декоративный характер и на заседания прибывали под защитой KFOR), организовал впоследствии их «приватизацию». Ведь, в силу того, что договор о выводе югославских войск был, постигнут всего за десяток дней, сербы не были в состоянии эвакуировать какое-либо более-менее крупное предприятие. Тогда иные их подразделения оказывались в окружении боевиков УЧК. Из-за столь быстрого ухода войск предприятия оставлялись со всем оборудованием. Тут можно привести примеры фабрики по производству автомобильных покрышек «Балканел» из Суве Реке и автомобильной фабрики «Застава-Ивеко» из Печи. Интересно опять-таки, что фабрика «Балканел» до войны сотрудничала с немецкими фирмами, а фабрика «Застава-Ивеко» - с итальянскими, и после 17 июля 1999 года поселок Сува Река оказался в немецком секторе KFOR, а городок Печ – в итальянском секторе.

 

Терроризм на Косово и Метохии и его распространение на соседние государства

 

Впрочем, не стоит сводить политику Запада к экономическим вопросам. Экономика в этом случае служит тем топливом, которое движет военно-политические машины западных государств, чьи вожди, в отличие от своих «восточных» коллег понимают, что денег жалеть на это нельзя. Однако сама по себе экономика не может являться самоцелью для такой машины. Через всю историю человечества известно, что эта машина движется в интересах достаточно глубоких идей верхов общества и государства, лишь питаясь экономикой.

То, что ныне большинство людей убеждено, что миром правят только деньги, ничего не доказывает. Большинство людей никогда не знало, да и не могло знать, кто и как правит миром, и смысл Христианства как раз и был в том, чтобы знание о мире воспринималось не разумом, но верой.

Не является целью данной работы изучение идей, которые господствуют ныне на Западе. Однако стоит заметить, что на Косово и Метохии провозглашаемые им принципы всеобщего равенства обернулись обычным геноцидом.

Тот своеобразный «апартеид», что возник на Косово и Метохии стараниями албанцев, и который, как ни странно, защищал, прежде всего, сербов, был единственно разумной вещью. После 17 июля UNMIK и KFOR стали проводить в жизнь политику так называемого «либерализма», основанного как раз на идеях этого пресловутого «равенства», проповедуемого различными международными общественными организациями. Все эти организации сыграли большую роль в раскручивании пропагандистской компании против сербов (несмотря на фактическую заботу о «правах человека»). Как выяснилось позже, многие из них финансировались из весьма сомнительных фондов. Сомнительных потому, что неясно, на каком основании такой человек как Сорос, своими финансовыми спекуляциями наносивший ощутимый урон целым государствам (например, Италии) и сам признавший свое участие в конфискации имущества своих еврейских единородцев в Венгрии во времена фашизма, стал так горячо беспокоиться о правах человека на Косово и Метохии. То же самое относится и к другим подобным «спонсорам» всех этих «правозащитников». В конце концов, достаточно прочитать книгу Бжезинского, с которым и Мадлен Олбрайт, и Ричард Холбрук были тесно связаны, дабы понять, что он руководствуется в своей политике весьма рациональными принципами и «демократические революционеры» для него «выгодные идиоты».

Дела до прав албанцев Западу, очевидно, не было. Там отлично знали, что с авиаударами югославские власти начнут проведение в жизнь плана по «зачистке» всего Косово и Метохии. Кстати, эти «зачистки», как и последующий террор, были настолько выгодными НАТО, получившему в полное пользование регион в центре Балкан, что возникают предположения о причастности кого-то из НАТО к данным «проектам».

Возвращаясь к правозащитникам, надо указать на катастрофичность последствий их идей о всеобщем равенстве. Легко проповедовать подобное равенство из благополучных западных столиц (хотя многие кварталы которых стали благодаря такому равенству не менее опасными, нежели Косово и Метохия для сербов). Догматизм правозащитников на Косово и Метохии привел к тому, что албанцы получили возможность безнаказанно убивать и грабить сербов, пользуясь явным «идиотизмом» иных правозащитников, оправдывающих албанский террор логикой революционной мести. Правда, сербы почему-то правами этой логики пользоваться не могли. Так, когда сербы в своих селах организовывали самооборону от албанских боевиков, войска KFOR их разоружали, а то и арестовывали, - если конечно сербы это допускали. Благодаря такой тактике британцев в большом сербском поселке Косово поле (под Приштиной) сербов вскоре не осталось, и на постоянные поджоги сербских домов британцы разводили руками.

В центре Метохии – Печи, благодаря навязываемому равенству, сербов также практически не осталось. Сербский патриарх в этот исторический центр Сербской Православной Церкви прибывал под охраной KFOR.

Мужской монастырь Сербской Православной Церкви в Высоких Дечанах (недалеко от Печи) несколько раз подвергался нападениям албанских боевиков, в том числе обстреливался минометами и винтовочными гранатами. Среди итальянских солдат KFOR, охранявших этот монастырь, были убитые и раненые.

После ухода югославской армии и полиции Сербии с территории Косово и Метохии почти по всей области прошла волна убийств и исчезновений сербов. По данным основанного правительством Сербии «Координационного центра по Косово и Метохии» (точнее, его юридического отдела), до начала мартовских (2004 года) погромов на Косово и Метохии было убито или пропало без вести после 19 июня 1999 года девятьсот тридцать шесть человек, большая часть из этих лиц была определена согласно показаниям родных и близких, а также работниками как координационного центра, так и UNMIK - с тем, что нередко приходилось прибегать к помощи анализов на основе ДНК. Список убитых и пропавших без вести можно найти на сайте www.kosovo.net, где указаны места и время смерти или исчезновения лиц сербской национальности.

При этом стоит добавить, что массовая гробница сербов под Гниланэ (около полусотни тел) была обнаружена лишь потому, что наблюдатели ОБСЕ получили информацию о том, что там находятся тела албанцев, убитых сербами во время войны.

В ходе албанского террора убивались вовсе не лица «заслужившие» это своим поведением в ходе войны(как это представляли западные журналисты), а все сербы – вне зависимости от того, кем они были. Под Призреном летом 1999 года было убито 14 сербов, чьи трупы были обнаружены войсками KFOR, но следствие по этому делу закончилось ничем. Свыше шестидесяти тел было обнаружено в июне 2003 года в гробнице, скрытой на мусульманском кладбище Драгодан-2 в Приштине, и среди тел были найдены восемь детских. Сто пятьдесят тел было найдено на Новом Кладбище в поселке Сува Река. Тридцать четыре тела было выкопано в феврале 2002 года на православном кладбище в Призрене. Тридцать семь тел нашли в гробницах, скрытых на мусульманском кладбище под Джаковицей.

Вероятно, не все из неопознанных тел были сербы. Албанские боевики убивали и местных мусульман («бошняков» или горанцев, в зависимости от их политических взглядов), а также и своих же албанцев, как тех, кто сотрудничал с сербами, так и просто непослушных, и, естественно, конкурентов. Так, согласно сообщениям албанского же комитета защиты прав человека и сообщениям KFOR на въезде в Печ был убит из стрелкового оружия один из бывших командиров УЧК в Метохии Тахир Земай вместе со своими сыном и родственниками.

Одной из причин этого убийства называлось то, что он был свидетелем на процессе в Приштине против нескольких командиров УЧК, обвиненных за мучения и убийства четырех албанцев. Конечно, подобные случаи были нередки и в Сербии, но столь массового характера, как на Косово и Метохии, они все же не носили. В конце концов, в противном случае, Сербию бы не посетили тысячи иностранных туристов после войны, которым в здравом уме на Косово и Метохии делать было нечего. Там даже западным правозащитникам по приезде на Косово и Метохию надо было обзаводиться вооруженной охраной.

К тому же в Сербии, несмотря на широкое распространение оружия, уличный криминал находился на куда более низком уровне, нежели в Америке или России, и здесь не происходило таких случаев, как под сербским селом Гораждевац на Косово. Здесь албанцы расстреляли 13 июля 2003 года купавшихся в речке сербских подростков (двое было убито, а пять ранено).

Не было случаев в Сербии и установок управляемых фугасов под автобусы, как это происходило 14 февраля 2001 года на дороге Ниш-Подуево-Приштина между селами Мердаре и Ливадица. Автобус с сербами, следовавший в конвое KFOR, был подорван управляемым фугасом, чьи провода были позднее найдены. Тогда погибло 19 сербов, трое было тяжело ранено, а 31 получили ранения средней и легкой тяжести.

В другом инциденте 28 февраля 2000 года была поставлена мина на дорогу Косовска Митровица – Звечани – Рашка, и на ней подорвался автобус, не имевший, однако, пассажиров. Водитель остался неповрежденным, так как наехал на мину задним колесом. Большая трагедия была предотвращена войсками KFOR, когда они обнаружили управляемый фугас на железной дороге между Косовской Митровицей и Вучитырном,по которой сербы одно время добирались до своих сел под Вучитырном. В феврале 2000 года один автобус с сербами, находившимися в конвое KFOR на участке дороги Косовская Митровица – Ораховац, был подбит из гранатомета. При этом двое сербов погибло, а пять было ранено. Большинство убитых и пропавших без вести сербов и лиц других национальностей относится к периоду 1999 года, в первую очередь, к первым трем месяцам, когда УЧК имела право свободно располагать оружием. Три месяца – вполне достаточный срок для того, чтобы часть сербов изгнать в Сербию и Черногорию (в последнюю бежали в основном сербы с Метохии, которых правительство Черногории хотя и называло черногорцами, но албанцы разницы в этом не видели), а другую часть загнать в своеобразные «анклавы» (изолированные районы), образовавшиеся в более-менее крупных селах и поселках. В этих анклавах сербы смогли организоваться, а войска KFOR не могли допустить больших нападений албанских боевиков, хотя последние не раз применяли не только стрелковое оружие, но и минометы. В результате, на Косово и Метохии было создано несколько более-менее крупных сербских районов-анклавов под Приштиной – села Грачаница, Чаглавица и Липляны; в районе поселков Гнилане и Косовская Каменица; в поселке Штырпце (на границе с Македонией, недалеко от Призрена); и в Метохии: между городом Печ и поселками Клина и Исток, где находилось несколько сербских сел.

Все эти анклавы находились в полном албанском окружении и зависели во всем от KFOR и UNMIK – от защиты до проезда в Сербию до снабжения электричеством.

Со временем сербы организовались в СНВ (серпско национально вече – сербское национальное вече), созданное под руководством епископа Рашко-Призренского Артемия, Момчило и Рады Трайкович – лидеров СПО (сырпски покрет отпора – сербское движение сопротивления) - движения, созданного в 90-х годах в среде сербов Косово и Метохии (не путать с политической партией Сербии СПО Вука Драшковича).

Это движение получило большую поддержку в среде местных сербов, нежели СПС (социалистическая партия Сербии), чьи функционеры в своем абсолютном большинстве сразу же покинули Косово и Метохию. Местное СПО в 2000 году не только включилось в UNMIK, но и пыталось провести в жизнь свои планы.

После «демократической революции» быстро забылось, что, согласно договору в Куманово, KFOR обязан был обеспечить возвращение двухсоттысячного контингента югославской армии для защиты исторических памятников (прежде всего, церквей и монастырей) на Косово и Метохии.

Главнокомандующий армией Югославии генерал Небойша Павкович подготовил при Милошевиче данный контингент и проблем с набором людей не имел.

Конечно, албанцы сразу бы начали нападения на этот контингент, но естественно, тот смог бы себя защитить, пусть и понеся потери. Другое дело, что UNMIK возвращению этого контингента упорно противился, следуя генеральной линии НАТО и ЕС. Помимо этого, начало вооруженных столкновений испортило бы жизнь чиновникам UNMIK, но думается, что это уже было бы делом UNMIK. В конце концов, повышением и так немалой зарплаты этих чиновников, вопрос кадров, был бы решен, однако касаемо возвращения войск, подразделения югославских войск могли быть размещены по вышеупомянутым анклавам. Албанские боевики и так нападали на эти анклавы, и присутствие подразделений югославской армии отвратило бы этих боевиков от нападений.

Никакого албанского восстания по этому поводу тогда бы не произошло, так как они в условиях полной вседозволенности все равно бы не смогли еще должным образом организоваться. В силу этого сербы в приграничной Сербии, районе общин Звечани, Лепосавич, Зубин Поток и северной части города Косовская Митровица смогли организовать оборону. Конечно, в этом лежит и защита французского контингента KFOR, но если бы сербы не сопротивлялись, им бы защита KFOR не помогла.

В конце концов, сами военнослужащие KFOR быстро убедились в том, что в албанском обществе Косово и Метохии господствуют мафиозные отношения, тогда как во внешней политике албанские верхи охотно прибегают к террористическим действиям.

В конце концов, было известно тому же KFOR, что через албанцев различные исламские фундаменталисты закупают на Балканах оружие, в том числе переносные зенитные ракетные комплексы.

Приводились чисто демагогические доводы, что это, мол, вызовет раздел Косово и Метохии. Между тем, ясно, что за исключением района общин Лепосавич, Звечани и Зубин поток, а также северной части города Косовской Митровицы, о котором будет упомянуто ниже, сербские кантоны все равно бы во всем зависели от UNMIK и KFOR.То, же что созданием правительства и парламента Косово дробилась сама Сербия, чиновников UNMIK не интересовало.

Не интересовало их и то, что ежегодно (начиная с 2000 года) сербы Косово и Метохии теряли один-два десятка людей убитыми в албанских нападениях. Так как всего сербов на Косово и Метохии осталось не больше ста тысяч человек, цифры эти были не столь уж незначительны.

Кстати, в Ираке все иностранцы без исключения жили в закрытых кварталах (и то по возможности, христианских) под охраной частных военных компаний, и никакого желания общаться с местным населением не проявляли.

На Косово и Метохии работники UNMIK и прочих международных организаций также жили под охраной KFOR, однако от сербов политика UNMIK требовала совместной жизни с албанцами. Логика тут достаточно понятна – на что дали деньги, то и проводить в жизнь надо, хотя бы это противоречило доводам морали и рассудка.

Как понимали же албанцы «единственное Косово», показывали их постоянные нападения на сербов. Весьма характерны события в Косовской Митровице в феврале 2000 года. Тогда албанцы попытались осуществить захват всей северной части города, что угрожало бы существованию общин Лепосавич, Звечани и Зубин поток, населенных сербами. Белград мог защищать свои интересы. Однако в данном случае следует заметить, что перед убийством троих албанцев, которое произошло вечером 3 февраля, в середине этого же дня албанцы из гранатомета подбили автобус UNHCR (комиссариат ООН для помощи беженцам) недалеко от Косовской Митровице в районе села Чугрель. В автобусе погибли сербы Гордана Райкович и Будимир Йованович, а пятеро сербов было ранено. Естественно, что сербы захотели отомстить, ибо это было природным явлением на данных просторах. После убийства албанцев уже сами албанцы отомстили, бросив ручную гранату в кафе «Белами» в северной части города. Все это вызвало массовые демонстрации и сербов, и албанцев. На следующий день албанцы, в силу своей многочисленности, попробовали перейти через мосты на Ибре, вступив тем самым в столкновение с французским контингентом KFOR. Хотя легионеры и жандармы применяли слезоточивый газ и «шок» - гранаты, а около пяти тысяч албанцев сумело прорваться силою через первый кордон французских солдат, ранив нескольких из них, однако следующий французский кордон их остановил.

Было очевидно, то что демонстрации албанцев готовились заранее и нужна была лишь провокация. Показательно, что когда 13 января 2000 года в Витине американским сержантом была изнасилована и убита одиннадцатилетняя албанская девочка, дело было быстро спущено на тормозах.

Так как сербов в Косовской Митровице было меньше, а к тому же часть из них стала готовиться к бегству, то днем в Косовскую Митровицу прибыли добровольцы из соседних сербских сел. Обе стороны были вооружены, и через реку Ибр периодически постреливали в обоих направлениях. И только в этот день, 4 февраля, в Косовской Митровице было убито четверо, а ранено двадцать человек. В течение нескольких дней насилие нарастало, дабы 13 мая албанцы попытались прорваться через район «Бошнячка махала» в северной части города. Там стараниями UNMIK было возвращено в свои квартиры до трех тысяч албанцев. Вероятно, им бы тогда это удалось, и последовало еще одно массовое сербское выселение, которыми так богата история войн в бывшей СФРЮ. Однако в данном случае французский контингент выступил достаточно решительно и применил оружие.

Точное количество жертв неизвестно, хотя число раненых на всех сторонах исчислялось десятками. Сербские беженцы из других районов Косово и Метохии, обнаружившие довольно быстро, что в Сербии их никто особо не ждет, перебрались именно сюда.

Здесь же был вновь открыт Приштинский университет и ряд других учреждений. Как бы то ни было, жизнь здесь стала налаживаться и со временем именно политические лидеры созданного здесь СНВ - сербского национального вече – Милан Иванович и Оливер Иванович стали играть ведущую роль в сербской среде Косово и Метохии. В этой части города, составлявшей всего пятую часть от всей Косовской Митровицы, жило около 18 тысяч сербов, из которых 5 тысяч были беженцы из других районов Косово и Метохии.

Хотя руководство UNMIK постоянно обвиняло местное СНВ в сепаратизме и экстремизме, в этой части жило и 1,5 тысячи албанцев, а так же и 1,5 тысячи мусульман (бошняков) и 300 цыган.

В южной же большей части, где жило 60000 албанцев, осталось всего около десятка сербов. Из 4 тысяч, живших здесь до 17 июня 1999 года.

Албанцы не смогли летом 1999 изгнать сербов из северной части Косовской Митровицы, представлявшей всего пять процентов от территории Косовской Митровицы. Местные сербы при поддержке из Сербии могли организоваться и с помощью кадров МВД нести дежурства на четырех мостах через реку Ибр. Французский контингент KFOR, несмотря на нередкие конфликты с дежурившими, не предпринимали широкомасштабных операций с целью разгрома охранной организации этих сербов – «Чувари моста» (защитники мостов). Достаточно быстро французы сами вступили в столкновения против албанцев. В результате беспорядков с применением огнестрельного оружия было ранено несколько десятков сербов, а также двадцать два сотрудника международной полиции UNMIK. После этих беспорядков по инициативе тогдашнего шефа UNMIK Рудольфа Штайнера международный судья по требованию международного прокурора 30 июля 2002 года выдал ордер на арест Милана Ивановича, тогдашнего руководителя СНВ Косовской Митровицы, который был вынужден в последнее время находиться в Сербии. В силу этого, Милан Иванович был вынужден бежать и тем самым позиции СНВ Косовской Митровицы были ослаблены. Это облегчало дело UNMIK по привлечению политических представителей местных сербов к работе созданного административного вече, из которого позднее был создан парламент. Для UNMIK главная цель была в создании аппарата многонациональной демократии, полностью ей подконтрольного. То, что сербы в своих селах и поселках на Косово и Метохии подвергались нападениям албанцев и полностью зависели от защиты войск KFOR, руководство UNMIK не интересовало.

Главное было то, что почти все были согласны играть по его правилам, и то, что в Косовской Митровицы сербы оказали сопротивление, весьма раздражало UNMIK.

Впрочем, со временем, дело с Косовской Митровицей было решено.

Западные политики легко в таких случаях договаривались с официальным Белградом - и то не важно, с какой партией.

Что же касается общественного мнения, то конечно люди в том же Белграде, надо отдать им должное, в своем большинстве считали Косово и Метохию сербской землей. Однако когда касалось практических дел, то тут на передний план выходил «факт» того, что албанцы Косово и Метохию уже получили, и разногласия возникли лишь по поводу того, кто в этом виноват.

К тому же в Белграде, который и определял политику, общественность была уже сыта различными беженцами (и часто не без основания) борьбой за «Великую Сербию», «новая тема» с косовскими сербами, отличавшихся и языком, и поведением, со временем стала общественность раздражать.

Наконец сами местные сербы, оставшиеся в Косовской Митровице были раздираемы противоречиями, а главное находились под большим влиянием преступных группировок. Являясь своего рода пограничным пунктом между Сербией и Косово, Косовская Митровица находясь вне законодательства Сербии, стала местом пересечения интересов различных преступных группировок, в том числе в области торговли наркотиками, которыми албанцы щедро снабжали здесь сербов для дальнейшей переправки в Сербию, Боснию, Черногорию, а в Западную Европу.

Все это вполне подходило UNMIK. Последнему было важно только то, что к 2004 году его стараниями возникло уже официально Косово как государство со своим правительством и парламентом, полицией и вооруженными силами КЗК. После этого интересы местных сербов были не столь уже важны. UNMIK даже ввел в обиход слово «косовар», которым стал обозначать всех жителей Косово и Метохии. Данный термин использовался в явно демагогической компании UNMIK по развитию «патриотического сознания» у всех граждан Косово (хотя Косово и Метохия продолжала оставаться территорией Сербии).

То, что албанцы подобного сознания не хотели показывать в отношении Сербии, было не столь важно. Важно, чтобы сербы, жившие на Косово и Метохии в резерватах, признали себя гражданами «Косово» и тем самым покорились албанцам.

Однако албанцы отнюдь не собирались слепо следовать политике UNMIK,тем более что имели и собственное лобби на Западе. Очевидно, что при поддержке последнего они играли роль дестабилизирующего фактора в бывшей Югославии.

Новая война была начата УЧК в Южной Сербии, где в трех общинах: Прешево, Медведжа и Буяновац жило много албанцев. Еще в мае 2000 года в Малишево (Косово и Метохия) прошло совещание албанских вождей для подготовки войны в этом регионе. Главным координатором этой подготовки стал Роберт Чеку, брат бывшего командующего УЧК и настоящего командира Косовского защитного корпуса Агима Чеку.

Уже в июне в селе Даброши (община Прешево) был создан штаб новой освободительной армии Прешево, Буяновца и Медведжи (УЧМПБ) с практически одинаковыми эмблемами и формой, как у УЧК.

Было собрано около восьмисот добровольцев из числа албанцев Прешево, Буяновца и Медведжи, под формальным командованием Ризвана Чазими - «команданта Леши», но фактически руководство осуществляли кадры УЧК из Косово, под прикрытием структур Косовского Защитного Корпуса. Даже их обучение было начато на Косово и Метохии с помощью кадров и инфраструктуры все того же Корпуса.

Силы KFOR естественно помехой не были. Это удивительным не было, так как на деле они не контролировали толком и саму Приштину, и в основном охраняли самих себя.

Как только с помощью международных посредников в марте-апреле 2001 года был подписан договор о мире в Южной Сербии, как сразу же началась война в Македонии, куда направились отряды албанских боевиков.Тем самым албанцы из Косово организовав,чем дали возможность местным албанцам получить привилегированное положение на создание так называемой «зоны безопасности» с особым правовым режимом.

В Македонии уже в 1998 был заметен рост силы и влияния здесь ОАК, чьих боевиков можно было найти не только в Тетово, но и в Скопье. Хотя первые партии появились в Македонии еще в 1990 году,уже на выборах 1990 года когда националистическая македонская пария ВМРО-ДПМНЕ получила 38 мест в парламенте, албанская ПДП 23 места, тогда как бывший Союз коммунистов позднее преобразованный в СДСМ получил 32 места потерпев тем самым поражение.

Еще Любомир Фырковский, бывший министр МВД в правительстве бывшего партийного лидера Македонии Киры Глигорова, ставшего в 1992 году президентом, заявлял об активностях в Македонии разведок Саудовской, Аравии и Ирана, опиравшихся, естественно, на местных албанцев. Македония для ислама является куда более легкой добычей, чем Сербия, и не случайно именно туда перебросился в 2001 году пожар войны. В Македонии столкновение интересов – было еще более сложное, чем на Косово или в Албании. Собственно, македонцы поделены здесь на сторонников независимости и сторонников объединения, с Болгарией. Болгария сама конечно на присоединение Македонии не могла решится, но вооруженный конфликт в последней не оставил ее в стороне, что вызвало определенные противоречия в отношениях с Турцией. Югославия в Македонии была мало заинтересована, а о сербах Македонии югославская власть вспоминает редко.

Большие проблемы произвело создание Македонской православной автокефальной церкви. Такое создание по воле македонских властей было совершено неканоническое и Сербская православная церковь, а за ней и все остальные православные церкви, этого не признали, что создает политические проблемы в отношениях с сербами, которые на македонцев, как и на болгар, смотрят с определенным традиционным подозрением. Но стоит заметить, что никакой "сербской агрессии" на Македонию в 1992 году не произошло и ЮНА ушла из нее без выстрелов, что само по себе доказывает отсутствие у нынешних югославских властей серьезных планов создания "Великой Сербии", карты которой печатали и сербская оппозиция и западные средства массовой информации.

Что же касается Запада, то он не оставил без своей "защиты и помощи" Македонию, и там, под предлогом защиты от сербской агрессии, появилось сначала, в середине девяностых годов по тысячи американских и скандинавских солдат в составе миротворческого контингента ООН, а затем в 1999 году. НАТО стал уже открыто слать туда свои войска. Миротворцы ООН в получили для своих нужд военный полигон ЮНА - Криволак и аэродром Петровац и главное свое внимание устремили на районы, населенные албанцами, граничащие с Косово. Каким образом тогда американцы представляли себе будущее Македонии, виделось по их явно абсурдным планам объединения Албании и Македонии, тогда как македонцы не знали, как избавиться и от собственных албанцев, которые здесь так же, как и на Косово образовали собственную нелегальную власть. Македония стала неуклонно двигаться к национальной войне, причем, албанские политические партии, умело, используя страх, Киры Глигорова от потери власти, стали вырывать одну уступку за другой, давая правительству Македонии весьма шаткую поддержку. Под прикрытием же этой поддержки албанская мафия превратила Македонию в своеобразную балканскую Колумбию, в которой производство наркотиков стало едва ли не важнейшей отраслью производства. Американское правительство, славшее свои войска в Панаму, для борьбы с наркокартелями, об этом не проговорило ни слова, хотя албанская мафия наркотики производила не только на европейский рынок, но и на американский. На западе Македонии македонская власть лишь относительно существовала и то, в основном, в городах. Албанские партии сумели добиться разграничения общин по этническому принципу между македонцами и албанцами, чем обеспечили правовую основу для получения албанцами, как минимум, автономии. Наконец, в Тетово албанцы открыли свой университет на албанском языке в обход всех македонских законов. И, несмотря на несколько столкновений из-за этого между албанцами македонской полицией университет продолжал существовать, став для албанцев и Косово и Западной Македонии центром общественно-политической жизни. Наконец, в 1998-99 годах, начались прямые вооруженные столкновения между македонскими пограничниками и милицией с одной стороны и албанскими боевиками УЧК которым Западная Македония служила, как тыловая база в войне на Косово. Что будет война в самой Македонии предположить было нетрудно, ибо на Косово воевали как местные албанцы, так и албанцы из Западной Македонии, объединенные структурой УЧК. УЧК, получив в ходе войны на Косово и Метохии(1998-99) боевой опыт и лучшее оружие, нанесла весной 2001 года удар по Македонии по двум направлениям, в районе городов Тетово и Куманово, и двадцатитысячная македонская армия и десятитысячная полиция Македонии не были особо успешны в борьбе с так называемой албанской ОАК,на самом деле созданной стараниями албанских структур из Косово.Албанцы имея боевой опыт быстро создали два своих «освобожденных» района-Тетовский с центром на окраинах городка Тетово,примыкавший к границе с Косово и Кумановско-Липковский с центром в селе Матеичи,граничавший как с Косово,так и с Сербией в районе Прешевской долины.У македонких же войск боевого опыта не было,как и специалистов в достаточном количестве, зато внутренних смут и интриг было предостаточно. Горную границу с Албанией и Косово контролировать они не смогли должным образом. Болгария с ее "демократическим правительством" была ненадежной подпорой, ей надо было тогда войти в НАТО, в котором, как известно,состоят Греция и Турция, вряд ли могущие быть союзниками Македонии.Греция, потому что опасается претензий на свою часть Македонии а Турция, потому что ей куда ближе албанские мусульмане Западной Македонии, чем сами македонцы в Македонии. К тому же в Македонии живет немало этнических турок, имеющих несколько районов своего компактного проживания. Турция вряд ли бы дала Болгарии послать ее армию в Македонию. Помимо этого, свою лепту в общий хаос внёс Ватикан, требовавший от непризнанной македонской православной церкви и от расколовшейся болгарской православной церкви принятия унии с католиками.

В результате после подписанного в августе 2001 года соглашения бывшие албанские террористы в Македонии стали не только легализовались, но и задержали под своей фактической властью два ими захваченных района-Тетовский и Кумановско-Липковский. Ведь контроль над ними по соглашению был передан «многонациональной» полиции, состоящей из вчерашних албанских боевиков и македонских полицейских, а так же миротворческим войскам НАТО, отнюдь не рвавшимся вступать в бои ради высоких целей операции «Жемчужная лисица».

Так что неудивительно, что у албанских боевиков проснулся о временем аппетит и они стали выдвигать новые претензии не только к Югославии(и то как к Сербии,так и к Черногории), но и к Греции,создав Албанскую национальную армию-AKSH.

К тому же в Югославии с дальнейшей "демократизацией" забурлил Санджак, где местные мусульмане стали называться сараевской пропагандой "бошняками", хотя живут они не в Боснии и Герцеговине, а в Сербии и Черногории.

Сама Югославия уже в 2003 году перестала существовать на бумаге, и под покровительством Хавьера Соланы. одного из руководителей компании 1999 года, был создан Союз Сербии и Черногории. При этом, умело, играя на противоречиях различных политико-экономических кланов как внутри Сербии, так и внутри Черногории, Запад стал своего рода мировым судьей в отношениях между Сербией и Черногорией. Неудивительно, что в 2006 году этому союзу пришел конец.

Взывать к здравому смыслу той или иной стороны в конфликте всех этих местных кланов занятие безполезное. Разумеется, бесспорна связь клана Мило Джукановича с итальянской и албанской мафией, но кланы из Сербии ничуть не меньше его сотрудничают с теми же фактически силами, а при этом и одни и другие неплохо сотрудничали долгое время между собой. Конечно Мило Джуканович и его окружение со временем стали проводником интересов Европейского Сообщества, но ведь и Сербия стремиться вступить в ЕС, правда, пытаясь выставлять некоторые собственные условия

Самое же поразительное то, что ни одна сила, ни в Сербии, ни в Черногории не проявляют серьезного беспокойства по поводу постоянных сокращений армии, так что ныне у нее всего пять более-менее боеспособных, пусть и неполного состава бригад (Гвардия,.63 парашютная.72 разведывательно-диверсионная,252 танковая.37 моторизованная), и еще ряд отдельных частей ранга батальона, при общей численности всех вооруженных сил в районе 50 тысяч. Эта армия имеет зону ответственности всю территорию Сербии и Черногории, тогда как при ее распаде, Сербия должна оставить себе тридцатитысячную армию, а Черногория армию численностью в 2500 человек, следую рекомендациям специлиастов из Европе,

Правда эти специалисты не уделили внимание тому факту, что от границы Санджака с Республикой Сербской до Горажде всего два десятка километров, а с другой стороны, такое же расстояние отделяет Нови Пазар от границы с Косово и Метохией и автопуть, идущий из Нового Пазара в Косовскую Митровицу преграждает лишь небольшая сербская община Рашка с центром в одноименном городе. Она же, даже с пограничной ей сербской областью Косово/северная часть города Косовска Митровица, села Лепосавич, Звечаны и еще ряд сербских сел вдоль дороги Рашка-Косовска-Митровица-Пришитина/, имеет приблизительно сто тысячное сербское население, тогда как албанцев на Космете - два миллиона, а в Санджаке есть до трех-четырехсот тысяч мусульман.

Албанцы же только на Косово и Метохии, согласно опыту войн в Южной Сербии и в Македонии, как и массовых беспорядков на Косово, в состоянии собрать до десятка тысяч боевиков только собственными силами, и вооружить их не только стрелковым оружием, но и минометами и легкой артиллерией, а так же гранатометами и переносными ПТРК и ЗРК.

В случае же какого то резкого изменения политической ситуации, и появления на Балканах, новой геополитической силы, дружественной албанцам, вряд ли местные сербы вряд ли смогут противостоять планам по созданию зеленого коридора от Турции до Боснии.

В конце концов, в Турции у власти находиться правительство исламских фундаменталистов, и главным для них препятствием является собственная армия, удерживающая еще под своим контролем с полицию и спецслужбы. Но ничто не вечно, и раз в Иране в 1979 могла произойти исламская революция, то почему она не могла бы произойти в Турции. В случае же победы исламских фундаменталистов в Анкаре, лишь Америка будет для них препятствием в новых внешнеполитических авантюрах. Пока Америка сильна, но что произойдет, если она завязнет в Иране. Тогда сил для борьбы с турками у нее просто не останется.

Европейское сообщество тут не обязано вмешиваться. Политика - вещь хитрая и причины в ней всегда найдутся для любых действий или бездействия.

Главное препятствие этому – войска Европейского сообщества в Боснии и на Косово, но ничто им не препятствует оттуда выйти. Ссылки на общественное мнение смешны, во-первых, им легко манипулировать и югославская война это показала, а во-вторых, оно ныне не имеет никакого влияния на западную политику. На Западе к реальной власти приходят на выборах не в парламенты, а в советы директоров больших компаний. Справедливо и законно то, что хочет Запад, а то, чего он не хочет - несправедливо и незаконно.

Непонятно, чего ради Европа защищала бы сербов, болгар, греков и румын. Чем, собственно говоря, ей мешает власть ислама над Балканами, когда в 18-19 веках эта власть ничуть не мешала и старой, условно христианской Европе, и не посылай сюда Россия свои войска, здесь до сих пор была бы территория Турции.

Необходимо также учитывать возросшее влияние мирового исламского фундаментализма-«истинного ислама» в албанском сепаратистском движении. Опасность же от моджахедов превосходит опасность от боевиков УЧК. Сам Санджак, по своему горно-лесному рельефу весьма подходит для партизанских действий, и при этом, с одной стороны граничит е Албанией, а с другой с Боснией и Герцеговиной. Кроме того, территория Санджака разделена между Черногорией и Сербией. Немаловажно, что милиция Черногории на Косово не посылалась, а сама черногорская власть Мило Джукановича опирается во многое на поддержку партии албанцев, а так же, на партию черногорских либералов, которые считали, что Черногория оккупирована Сербией, и стоит первой отсоединиться от последней, как в эту шестисоттысячную республику хлынет иностранный капитал. Армия в Югославии за последние годы забыта собственной властью, и больших надежд на нее быть не может, тем более, во внутреннем конфликте; тогда как МВД Сербии не имеет право вмешиваться в дела МВД Черногории.

Что касается надежд Черногории на Европейское Сообщество, то, очевидно, они безпочвенны, тем более что последнее открыто не раз заявляло о том, что лишь Хорватия получит обязательства по вступлению в ЕС. Показательно, что ЕС словно ищет причины, дабы не принимать страны так называемого Западного Балкана (Сербию, Черногорию, Албанию, Македонию, Боснию и Герцеговину) в свои члены, ограничиваясь лишь экономической эксплуатацией последних путем торопливой «приватизации».

Создается впечатление, что ЕС вытянув то, что необходимо из этих стран просто передаст их туркам, для дальнейшей эксплуатации, то, что Турция член НАТО, ничуть ей не помешало и в 1974 году напасть та территорию Кипра и вступить в прямую войну со своим союзником по НАТО-Грецией

Политика это искусство реальных возможностей. Если у Турции при почти 60 миллионом населении имеется 600 тысячная армия, ныне по мощи своего вооружения приблизившаяся к армиям Германии и Франции, а если государств «Западного Балкана» вместе с Болгарией не наберется и сотни тысяч военнослужащих при том, что до десятка миллионов из где-то 35-40 миллионного населения потенциальная «пятая колона» Турции, то реальность для них печальна.

Хотелось бы тут просто напомнить старое римское изречение - «хочешь мира-готовься к войне», которое ныне мало кто вспоминает, в обществе, давно охваченном гонкой за довольно призрачным материальным благополучием.